Ратмир Полуэктов об А.А. Первозванском

В течение первых двух лет учебы на физмехе мы с Толей Первозванским практически не знали друг друга. Сблизились мы в начале третьего курса, да и то, благодаря неприятному обстоятельству. Дело в том, что я поступал в институт на специальность «Экспериментальная ядерная физика», на которой и проучился в течение всего второго курса. Каково же было мое удивление, когда, придя после каникул на третий курс, я обнаружил себя в списке совсем другой группы. Моему возмущению не было предела. И не потому, что эта специальность была плохой (я даже не задумывался о ее содержании). Причина была в том, что меня «сунули» в какую-то группу, даже не спросив моего мнения. Поход к заместителю декана Николаю Николаевичу Морозову не принес желаемого результата. Мне было заявлено, что я могу выбрать любую специальность, кроме ядерной. Интересно, кем был тот гебешник, который отлучил меня от выбранной специальности? Что он при этом думал?

Толя, как, оказалось, попал в такую же ситуацию. И это нас сразу же объединило. Всё было непонятно. Почему с нами так поступили? Мы оба были активными комсомольцами, в оккупации не были, и никто из наших родственников не был репрессирован. У меня была одна четверка в первом семестре, а у Толи вообще были все пятерки. В общем, мы решили, что сами выберем себе специальность по вкусу. Через некоторое время Толя сообщил мне о своем решении перейти с физической специальности на механическую, а именно, – на специальность «Динамика и прочность машин». Какими соображениями он при этом руководствовался, неизвестно. Но я тут же согласился с ним и сказал, что я поступлю так же. Так мы оказались в одной группе, и навсегда связали свою судьбу с кафедрой блестящего ученого и прекрасного человека Анатолия Исаковича Лурье.

Первую же сессию мы решили сдавать досрочно. Готовились к экзаменам у Толи в его квартире на ул. Рубинштейна. Толина мама кормила нас обедами. Надо сказать, что такой мамы, как Софья Рубиновна, я не встречал никогда. Толя для нее был потенциальным гением и будущей знаменитостью вселенского масштаба. Отблеск Толиной славы падал и на меня. К счастью, это обожание ничуть не испортило Толю – он фильтровал ее восторги и здраво смотрел на вещи.

Как-то, сдав очередной экзамен, мы зашли в деканат за разрешением на сдачу следующего испытания. Одна из сидящих там девочек-секретарш обратилась ко мне: – Ваша фамилия Полуэктов? – Да, отвечал я. – Поздравляю. Вам присвоена Сталинская стипендия... Трудно описать то шоковое состояние, в которое привело меня это известие. Почему я? Почему не Толя? Он, конечно, более достоин этой чести. Посмотрев на Толю, я увидел, что он тоже в шоке. Так продолжалось несколько секунд, которые показались мне вечностью. – А Ваша фамилия Первозванский? – продолжила девочка. – Да. – Поздравляю, и Вам присвоена Сталинская стипендия. Я почувствовал, что атмосфера в деканате обрела свой обычный «вкус и запах». Так мы одновременно получили почетное признание и обрели головную боль при сдаче экзаменов – ведь получить четверку для Сталинского стипендиата было бы позором. К счастью, все обошлось, и до конца учебы ни у меня, ни у Толи оценок ниже пятерки не было.

Так продолжалось до конца пятого курса. В этот момент нас распределяли на места преддипломной практики и работы над дипломом. По каким-то неведомым для нас решениям мы оба были направлены в существовавшее тогда учреждение, носившее название «Ленинградский филиал Института автоматики и телемеханики». Директором филиала был М.П. Костенко, а его заместителем – один из основателей науки об управлении Авенир Аркадьевич Воронов. С А.А. Вороновым судьба связала нас надолго. В частности, он был одним из оппонентов по моей докторской диссертации в 1966 году. Работа над дипломом продолжалась до марта 1954 года. Ее результатом явилась написанная нами статья «Моделирование гидравлического удара в напорных водоводах электростанций», опубликованная в журнале «Автоматика и телемеханика» в 1956 году.

В период работы над дипломом произошло знаменательное (для нас!) событие. Мы стали участниками 2-го Всесоюзного совещания по автоматическому регулированию. Это произвело на нас неизгладимое впечатление. Ведь мы были единственными студентами, ставшими равноправными членами научного сообщества. Как известно, 1-е Всесоюзное совещание состоялось еще до войны, а 3-е – в 1965 году на теплоходе «Нахимов». Второе, о котором идет речь, происходило в только что введенном в строй здании МГУ на Воробьевых горах. Как Анатолию Исаковичу удалось оформить для нас командировки и получить пригласительные билеты на совещание? Это осталось для нас загадкой. Но, тем не менее, он взял нас с собой, привел в Институт автоматики и телемеханики (теперь это Институт проблем управления), представил  корифеям тогдашней автоматической науки – М.А. Айзерману, Я.З. Цыпкину, М.В. Меерову. Его рекомендация и для меня, и для Толи сыграла впоследствии существенную роль. Когда мы начали публиковать свои результаты, нас уже знали члены редколлегии журнала «Автоматика и телемеханика».

Еще до защиты дипломной работы нас собрали на кафедре по вопросу распределения на работу. Сейчас уже многие не знают, что в то время был закон, обязывающий выпускников института проработать не менее трех лет в той организации, куда они попадут «по распределению». Нас с Толей и еще нескольких наших однокашников распределили на «Предприятие А/Я 141». Когда мы спросили у нашего профессора Георгия Устиновича Джанелидзе что это за организация, он объяснил так: «Там вам дадут задание, которое может быть темой кандидатской диссертации, и потребуют ответа через неделю». Это нас несколько насторожило. Тогда Авенир Аркадьевич предложил нам сдать вступительные экзамены в аспирантуру ЛФ ИАТ – тогда, быть может, нас отпустят из ящика. Тем не менее, когда настало время, пришлось выходить на работу. И только тут мы узнали, что «Предприятие А/Я 141» – это ОКБ, занимающееся разработкой турбореактивных авиационных двигателей, а его руководителем является знаменитый конструктор, академик Владимир Яковлевич Климов. Вначале мы не знали, чем там заняться. Никаких заданий мы не получали. Мой начальник Николай Николаевич Шанин вообще не имел высшего образования и пока я работал на фирме, он учился заочно – вначале на третьем, а затем на четвертом курсе. Но постепенно мы разобрались в тематике КБ и начали даже что-то придумывать. Примерно через полгода нас вызвал В. Климов и сказал, что он получил предписание отпустить нас в аспирантуру Академии Наук. Оказывается, сданный нами экзамен сработал. Как мы потом узнали, таких, как мы, в списке АН СССР оказалось около ста человек. Тогдашний Президент А.Н. Несмеянов ходил к Никите Хрущеву с просьбой отпустить всех из почтовых ящиков в науку. И Хрущев этот список подписал. Тем не менее, Владимир Яковлевич выразил большое неудовольствие и сказал, что отпустит только одного из нас. Поговорив с Толей, мы решили, что пусть идет он – я был к тому времени уже женат, а на заводе Климова давали жилье. Так наши пути разошлись на несколько лет…    

Ратмир Полуэктов, заслуженный деятель науки РФ, д.т.н., профессор

Первозванский

Библиография

 
 
 
 
Открыть раздел Библиография »

Аудиозаписи

 
Открыть Аудио-архив »
 
 
 

Дизайн и разработка Чижков Александр