Часто спрашивают: в чем особенность физико-механического факультета, каковы его заслуги? В ответ можно долго и пространно рассказывать о специфике образования, о педагогических, научных традициях. Но главное – это люди. Об одном таком человеке, который вместе с другими учеными определяет лицо факультета, - заведующем кафедрой гидроаэродинамики профессоре Льве Герасимовиче Лойцянском, я и хочу рассказать.
…Войдите сначала в тишину читального зала и раскройте том «Механика жидкости и газа», с первых страниц которого на вас взглянут Эйлер и Бернулли, Жуковский и Чаплыгин, как бы приглашая окунуться в чистые глубины науки. Если вы не специалист и чтение дальнейших 900 страниц вам покажется трудом великим, но непосильным, оглянитесь вокруг. Вы наверняка увидите наивные физиономии первокурсников, штудирующих «Теоретическую механику» Лойцянского и Лурье – учебник, непревзойденный по своей полноте и ясности.
Тихонько подойдите к двери аудитории, в которой читает лекцию Лев Герасимович. Вы не решаетесь войти, но вдруг с изумлением слышите звонкий студенческий смех. Не удивляйтесь, такова традиция: редкая лекция Льва Герасимовича не оживляется юмористическим отступлением или просто остроумной шуткой.
Теперь вам предстоит встреча с самим Львом Герасимовичем. Я уверен, вы сразу же будете захвачены обаянием его взгляда, столь же мудрого, сколь и скрыто-насмешливого. Но главный секрет обаяния – образная речь, насыщенная тонким юмором. Не расслабляйтесь в беседе: Лев Герасимович не любит растяп, и шутки его бывают убийственно язвительными.
Правда, есть нечто стоящее для него вне иронии, святое, как первая и вечная любовь, – замечательная наука аэродинамика. И если Лев Герасимович почувствует привязанность к этой науке, вы можете рассчитывать на самое благожелательное отношение. Может быть, разговор с вами покажется ему настолько интересным, что он пригласит продолжить его дома.
Это – не совсем обычный дом. Конечно, в нем, как у всякого занимающегося наукой человека, множество книг. Конечно, приглядевшись, вы сможете увидеть среди них и многочисленные тома, на корешке которых написано «Л. Г. Лойцянский» в разнообразных транскрипциях – от русской и английской до армянской и китайской, чем может гордиться далеко не каждый академик. Однако, уверен, не книги поразят ваше воображение: стены этой тесной квартиры снизу до верху увешаны картинами, и не кустарными подделками, а подлинными творениями великих мастеров – Рериха и Бенуа, Коровина и Головина. Коллекция мастеров «Мира искусств», собранная Львом Герасимовичем, – одна из лучших в России, и думаю, что его творческая натура столь же принадлежит миру науки, сколь и миру искусств.
Лев Герасимович вообще страстный коллекционер. Он собирает не только картины, но и марки, на которых изображены картины, и даже значки.
Правда, есть у Льва Герасимовича один значок, а, точнее, знак, который не относится к коллекции и не относится к искусству. Изображены на нем скрещивающиеся орбиты, и был он прислан Льву Герасимовичу этой осенью в честь избрания его действительным членом Международной астронавтической академии.
Заслуги его в создании современной авиации и астронавтики действительно признаны всем миром. В самой трудной и самой актуальной области аэродинамики – теории турбулентности – навечно закреплено его имя: «инвариант Лойцянского» как основное понятие входит во все научные руководства. Совсем недавно созданным им универсальным уравнениям пограничного слоя также суждено быть в фундаменте науки.
Из чувства «местного патриотизма» хотелось бы сказать, что Лев Герасимович целиком принадлежит Политехническому институту. Но это было бы несправедливо. Ведь его считают неотъемлемо своим и Институт механики АН СССР, одним из организаторов которого он являлся, и Институт метрологии, и ЦКТИ, да и многие вузы Ленинграда.
…Недавно мне довелось слышать страстный рассказ Льва Герасимовича о новом творении советской киношекспирианы – «Короле Лире». Лев Герасимович тогда только что приехал с художественного совета «Ленфильма», членом которого наряду с добрым десятком ученых советов он является. Слушал я и поражался тому темпераменту, с которым Лев Герасимович трактовал «проблему Лира», в сущности, глубоко ему чуждую. Ведь на склоне лет он сам по-прежнему истинный властелин в своем царстве, не утративший ни грана научной мощи и человеческого обаяния и вместе с тем окруживший себя когортой талантливых учеников–соратников. Но, с другой стороны, без этих искренних общечеловеческих переживаний, без страстной привязанности к жизни во всех ее проявлениях он не был бы тем истинным ученым, которого все мы, политехники, так искренне любим и которому, в день его семидесятилетия, в эти дни встречи Нового года мы желаем самого большого счастья и самого крепкого здоровья.
